• Разыскание существа
• Спиритический сеанс
• Мифы
• Детствоведение
• Новеллы
• Публицистика и колумнистика

• Вступление

  С этой секунды вы начинаете изучать новый, внешкольный, но очевидный в своей нужности предмет «детствоведение» (или «ребятику»).

  Детствоведение возникло очень давно и является древней наукой, хотя занимается всем самым юным. Если поглядеть на детствоведение сверху, его можно не заметить, она маленькое, зыбкое, сосёт леденец или палец и сливается с травою. А вот ежели встать на коленки (постарайтесь не запачкать их, если вы в белых брюках), то можно вполне уверенно заметить некоторую пузатую и глазастую сущность. Это и будет детствоведение.

  Иногда детствоведение пытаются выдать за кашляющую старушку с указкой. Не верьте. Детствоведение – суть наука обо всём, что связано с детьми. Причём с детьми любого возраста. Поэтому книжки о ней должны тоже писаться (ударение на второй слог) детьми любого возраста. Остальные книжки пишутся умными тёнями и дянями и называются «бедагогика». Не путайте два этих понятия.

  Увидев умную тёню (или дяню) немедленно проверьте: ребёнок ли она (он) внутри себя? Для этого проведите тур ликующего ощекатывания (см. ниже), либо непримиримого глупования (см. ещё ниже). Отсутствие реакции на ваши безобразные действия свидетельствует о том, что тёня (дяня) не имеют к детствоведению никакого отношения. Отсутствие всяческих навыков ощекатывания и глупования у вас самих будет означать примерно то же самое.

  В процессе освоения этой мучительной науки вы будете выучивать некоторые теорёвы и решать кое-какие заплачи. Само их название говорит о том, что с ними придётся покорпеть. Но не отчаивайтесь. В отличие от геометрии, где, чтобы провести настоящую прямую на плоскости, нужен хороший тюбик зубной пасты, большинство теорёв и заплач детствоведения очень легко решаются практически. В некоторых случаях вы даже получите от них удовольствие.

  Удачи вам!

  Свернуть
• § 1. Что такое ребёнок

  Наиболее ясно уяснить, что такое ребёнок, мы сможем, когда сообразим, чем он отличается от взрослого. Вопрос вроде бы лёгкий. Но когда мы начинаем на него отвечать, происходит путаница.

  Одни говорят: глупостью. Другие: умом.

  Одни говорят: бесцеремонностью. Другие: стеснительностью.

  Одни говорят: сонливостью. Другие: бодрячестью.

  Одни говорят: жевачестью жвачек. Другие: отсутствием зубов.

  Что за чушь?

  С какой стороны не посмотри, одни противоречия.

  Третьи, наконец, выводят: ростом. Телосложением.

  Тут же объявляется какой-нибудь полноценнейший ребёнок сорока пяти лет с блаженной улыбкой - и не может пройти в двери.

  Потому, что ребёнок – это не маленький человечек от нуля до шестнадцати лет. Ребёнок – это то, как чувствует себя душа: старенькой или маленькой.

  В старину было хорошее слово: «умалиться». Почувствовать себя наравне со стебельком. Важно хотя бы потому, что вовремя обойдёшь, не наступишь на этот стебелёк.

  Маленькая душа – это хорошо.

  Малодушный человек – это не у которого маленькая душа. Это у которого мало души, не хватает, отпилил кто-то часть. Пряник может быть большим и маленьким. Главное, чтобы не был везде понадкусанным. Малодушный человек – с понадкусанной душой, маленькой или большой.

  Маленькая душа – это душа воздушного шарика. Миллиметровая дырочка – а души – пшшть – и уже нет.

  Улизнула.

  Маленькая душа невинна и бездумна. Это душа пичужная, светлая. Везде проникнет, провьётся.

  Большая душа винна и думна. Это душа слоника, который слишком много соображает. Рассчитывает умную теоретическую траекторию дороги по джунглям. Потом идёт и ударяется лбом о ствол.

  Итак, ребёнок отличается от взрослого миниатюрностью души. Она такая кроха, что в неё никакое зло не может поместиться, а если поместится, то его ноги или хвост будут торчать наружу, и мы их сразу заметим.

  Потому что зло всегда большое и витиеватое, всё согнутое, свитое, перекривлённое. Вообще-то по сути оно прямое, но ему нужно как-то складываться, скорёживаться, свиваться, изгибаться, изольщаться, чтобы его за него не приняли. И оно это умеет в силу своей эластичности. Зло – змеевидная штука.

  Жили на свете мальчик и девочка, Адам и Ева. Говорит им папа: не ешьте вы яблок с садовой яблони, они немытые и с грубой кожицей… А мама вам эти яблоки приготовит сладко – тогда уж лакомьтесь.

  Как им только этих яблок не подавали! И фруктовую кашу, и пюре десертное, и в пудинге, и в киселе, и печёные, и в компотах, и в творожниках, и в блинчиках, и в омлете (кстати, нямская штучка. По секрету: 100 гр. яблок очищается, нарезается тонко, тушится на сковородочке с растопленным маслом, туда вливается парочка разбитых яиц, поджаривается. Затем всё это дело складывается пополам и посыпается сахарной пудрой… Ум отъесть!), и в пирожках, и в бисквите, и в шарлотке, и «снежками», и с крем-брюле, и в желе, и в муссе, и в суфле, и с кремом, и морс…

  Так нет же! ПриполЗло туда и говорит Еве: «А почему ты не ешь с яблони? Попробуй, знаешь, как вкусно!» Обвило ствол яблони и подначивает.

  Позвала Ева Адама, и, сорвав с яблони яблоко, они съели его, надкусывая по очереди.

  Съели – и сразу перестали быть детьми.

  Кончилось их детство. И душа их выросла так, что и не видно, что там внутри, кто поселился.

  А всё это происходит потому, что всякая маленькая душа, к сожалению, мечтает как можно скорее стать большой. Значимой. Взрослой. Вырасти, чтобы не болтаться на уровне чьих-то коленок.

  Она не понимает, что это чьи-то коленки болтаются на её уровне, а не наоборот.

  Мотылёк сидит на суку и думает: «Эк не повезло. Всякий обидит. Был бы бегемотом. Сел бы на Всякого – и всё».

  Он ведь не знает, что в это время думает бегемот. Может, его замучили налогами за объём тела, и он мечтает стать муравьём.

  Сказка старая, а всё равно всякий мотылёк мечтает обегемотиться. И многие обегема…обегемо…обегемучиваются. На этом кончается их детство.

  Зато глядишь иногда на какого-нибудь бегемота – ну истинный мотылёк по сути. Посмотреть приятно. Бегает, прыгает, порхает, смеётся… Ну и что из того, что после этого - ямы и рытвины по всему пейзажу. Зато их оставил редкий нынче в природе бегемотылёк.

  Свернуть
• § 2. С чего начинается ребёнок

  Если вы будете в первый раз знакомиться со взрослым человеком и, протянув ему руку, назовёте своё имя, то он, я полагаю, ответит вам тем же. Но если вы подойдёте с этой же целью к ребёнку, не надейтесь так быстро получить ответ. Во-первых, вполне возможно, что ребёнок будет долго стоять с открытым ртом и просто разглядывать вас после вашего «Привет, я дядя Лёша». А если он откроет рот для какой-либо другой цели, можно ожидать от него ответа типа: «А почему у тебя ухи, как пельмени?» или «А ты видал какого-нибудь лешего?».

  Странное начало – с места в карьер, вернее, в лес. Под вашими лобовыми складками начинают ворочаться подозрительные взрослые мысли: почему он это спросил? Я что, чем-то напоминаю лешего? Или это моё имя вызывает ассоциации?

  Между тем, ничего дивного здесь нет. На кой ему ваши любезности! Его беспокоят и удивляют более глобальные соображения. В своей недолгой жизни он уже удивлялся ушам, похожим на: а) мамин кошелёк; б) розовую мыльницу в ванной; в) формочку для песка в обличье бабочки; г) черенок ложки; д) чашечку флокса; е) бабушкину кружку из-под чёрного кофе. Теперь настало время удивляться вашим.

  Кроме того, он балдеет, что все только и рассказывают ему про лешего, а он его не видел. Только один раз в зеркале прихожей мелькнула какая-то подозрительная тень, похожая на папин воскресный пиджак. Ему не страшно, ему просто интересно – видел ли вообще кто-нибудь это чудо-юдо? Можешь ответить – видел, можешь ответить – не видел, – он будет одинаково удивлён.

  Ребёнок начинается с удивления. Более того, его удивлением и создано всё лучшее, что мы имеем во вселенной.

  Ничто в этом мире (и, думаю, всех прочих тоже) не выдаёт так ребёнка с головой, как его открытый рот. Он идёт с открытым ртом по жизни, и не только для того, чтобы вы положили туда пару вишен. Нет! Помимо вишен, он складывает туда ещё кучу такого, о чём вы и не подозреваете.

  Думаете, почему ребёнок начинает плакать, только родившись, глотнув первую порцию настоящего воздуха? От удивления. От его избытка. Парил-плавал в некоем тёмно-оранжевом, неопределённом пространстве СОН (об этом ниже), расширения его не предвидел, а тут – бумль! – вот он, мир-то каков! Рёв поднимается оглушительный, с продолжительными вдыхательными заглотами в паузах. Это ребёнок привыкает к бытию, примеряет к себе, вбирает в себя.

  Не путайте удивляющегося ребёнка и удивляющегося взрослого. Взрослый удивляется красивому закату. Ребёнок – самому факту, что солнце падает в море. Ребёнок всегда удивляется конкретному, частному, пусть даже оно и повторялось уже на его глазах пятьсот раз. В том-то и волшебство, что теперь оно сподобилось повториться в пятьсот первый.

  Иногда удивление ребёнка достигает предела, и он хочет сообразить: а как это работает? С этой целью он отправляется на луну или просто взламывает пупса, которому вы купили ему вчера на весь аванс (никогда больше не буду заходить с получки, да ещё после двух бутылок пива в магазин игрушек!) За это его стоит поругать, но удивляться он не перестанет и назавтра проковыряет внушительную дырку в стволе вашей самой плодоносящей садовой яблони, чтобы узнать, чего там такое шуршит под корой. Этим же он объяснит, чуть возмужав, разбитую свинью-копилку, но это удивление уже трудно счесть совершенно бескорыстным.

  Удивление ребёнка вообще на редкость рационалистично.

  Провинциальная любилка живописи с замашками феи второй свежести будет активно восхищаться живому фруктовому натюрморту на столе, сглатывая слюну. Ребёнок восхитится более естественно – он подойдёт и, раскрыв, как обычно, рот, употребит натюрморт по его прямому назначению. Любезной фее вряд ли что-нибудь останется – не потому, что ребёнок жадный, а потому что она сама избрала не тот тип удивления.

  Теперь осталось разрешить одну заплачу в качестве проверки усвоения пройденного.

  

  Заплача 1. Ребёнок смотрит на жука. Выберите верный тип его мыслительного процесса:

  а) Это насекомое 1-4 см. в длину с жёсткими надкрыльями и на n-нном количестве лапок;

  б) Опять всю картошку испоганят, супостаты, оглоеды, пестицида окаянного на них нетути;

  в) Эх, небось к милому своему ползёт, да налегке, а тут как дура с тремя авоськами бегаешь, цены сверяешь, а дома три личинки ждут и один паразит;

  г) Эва юва какая ползнява лапкобирка красивавчата перелисточку зелёному на пупыспинке радуга перелива ого а травинкой его дюк дюк перевархнулся кверхпузым и дёрголапкает какая красива интереска ух ооооо кто же это такая масявка муська жжжжкающая полапкаю у папы спрошу.

  Свернуть
• § 3. Мысль, овладевающая ребёнком

  Решение вышепоставленной задачи многих, вероятно, удивит. Для того, чтобы удивления было меньше, давайте рассмотрим – а что же такое мысль ребёнка.

  Как известно, любые мысли передвигаются, размножаются и развиваются в воздухе. Всякая думка (начиная от «А ведь это Аполлон Бельведерский!» и заканчивая «Опять у тёти Зины сгорела пшёнка») летит себе спокойненько в эфире, принимая самые причудливые, но всегда невидимые очертания, пока какой-нибудь взрослый, настроенный именно на эту нужную мысль, её не поймает. Всё как у радиоприёмника. После того, как «приём» совершился, мысль варится в котелке у взрослого, пока не надоест. Когда же надоедает, взрослый открывает рот и посредством голосового высказывания этой мысли выпускает её наружу. Мысль спокойно летит дальше, иногда в сильно мутированном варианте.

  Естественно, что мимо нас в секунду проносятся миллионы различных мыслей. Некоторые мы хватаем случайно, по инерции, и тогда окружающие говорят про нас: «Что это ему вдруг в голову взбрело?» Правильно говорить – «влетело». Внешний вид мысли, как уже намекалось выше, весьма разнообразен, но, как правило, мысли в форме сгоревшей пшёнки попадаются чаще, чем маленькие крылатые бельведерские аполлончики.

  Не то с ребёнком. Ребёнок вообще не умеет ловить мысли. Для этого нужна оформившаяся умственная сноровка. Поэтому чаще происходит иное, и очень странное – не ребёнок ловит мысли, но мысли ловят ребёнка.

  Мысли – весьма хитрые создания. Редкая мысль долетит до середины Москвы – поймает кто-нибудь. Как существо свободолюбивое, мысль не очень-то это одобряет. Ей бы пошляться на свободе, чем кипеть в чьём-нибудь котелке. Поэтому ловить мысли пачками и систематично – зверский труд, коим занимаются единицы (как правило, их обзывают философами). У этих единиц в толстых книгах можно найти довольно приличные коллекции убитых и засушенных мыслей. Тем не менее, мысли боятся и избегают даже временной ловли. Но сами они не прочь подшутить над кем-нибудь, поймав его и подумав им. Именно им, потому что у самих мыслей мозгов нет.

  Ничего увидительного, что этим «кем-то» всегда оказывается ребёнок. Им легко завладеть – он ведь, как мы помним, очень часто живёт с открытым ртом.

  Мысль, как правило, облетает вначале ребёнка кругом, а потом стремительно забирается ему в голову (реже, чем через рот, это происходит через уши). После этого она с лёгким трепетанием распространяется по всему организму ребёнка и начинает им думать. При этом ребёнок и испытывает, к примеру, следующие умственные эмоции:

  «Хлямп. Бульфс. Мокря блямкает с верхи на твердю. Кальп. Ульк. Хлян расжиживается. Как он жижится в мокрю и бульфс? Мокря бегучая. А хлян застывый».

  Ребёнок даже не осознаёт, что это не его собственный мыслительный процесс. Что шалая мысля бесится в нём и наполняет его организм пузыриками озорной неологизматики.

  Взрослый бы сам втянул в себя эту мысль, организовал бы её строго в своей голове и ну варить: «Капает вода с крыши. Снег тает. Небось, весна скоро. Конец квартала. Надо Пал Палычу отчёт готовить». Поварил, выжал все естественные соки и отпустил. Изверг.

  А ребёнком мысль побаловалась-побаловалась, да и вылетела обратно сама. И дальше полетела.

  Теорёва 1. Ребёнок, умеющий ловить мысли самостоятельно, всегда носит очки и зовётся вундеркиндом.

  Д о к а з а т е л ь с т в о. Возьмём ребёнка, который необычайно развит интеллектуально (родители его вечно бледные, нервные и гордые), и присмотримся к нему. Даже если на нём вроде бы и нет очков, мы очень скоро заметим, что он часто, особенно во время умной беседы, делает ладонью характерный машинальный жест, как будто что-то поправляя на носу. Таким образом, можно прийти к выводу, что на нём - невидимые очки, которые на него напялили развивающие мама с папой. Очки позволяют ребёнку по-взрослому угадывать в воздухе и ловить мысли, а также перерабатывать их. Проблема в том, что внутренние размеры котелка ребёнка достаточно-таки малы для столь взрослой работы, поэтому очень часто варево не умещается в нём и сбегает, особенно на большом огне. Всё это вредит психике вундеркинда, и порой он тайком ломает невидимые очки. Теорёва доказана.

  Свернуть
• § 4. Ребёнок бесится

  По комнате летает плюшевый медведь, причём по его морде кажется, что он вполне доволен этим. Иногда в воздух взмывает пластмассовая черепашка, а иногда и ваша любимая, настоящая такса (она смирилась со своей ролью и только пытается покорно махать ушами, как крыльями). Диван превращён в батут, шторы – в облачение призраков, шкаф – в Область Неожиданного Выпрыгивания. Часто слышатся взвизги, всмехи и встоны.

  Ребёнок бесится.

  Почему он это делает?

  Глупый вопрос. Проще спросить, почему мы этого не делаем.

  Любой предмет мира (одушевлённый или неодушевлённый) не прочь иногда побеситься. Не будем брать животных – эти бесятся все и подолгу. Моя знакомая крыса Фиса бесится в маленьком колесе со скоростью около ста двадцати км/ч. Но вы что, никогда не видали, как бесятся облака? Видали? А как бесится вода свежевыдожденной радугой? А как бесится ёлка, когда вы пытаетесь поставить её в ведро, чтобы у вас получился настоящий Новый год?

  Ну хорошо, хорошо, а неужели никто не испытывал, как бесится стул? Если вы когда-нибудь садились мимо него, знайте: это ему в ножки пришло побеситься. Даже время всё время бесится: то подкручивает ваши часы, и они бегут вперёд, то заставляет вас проспать будильник, то ловит вас, когда вы увлеклись интересным фильмом, а до поезда осталось шесть минут.

  В общем, бесится всё, и только взрослые люди не желают этого делать. Они вымещают свою энергию в лучшем случае бешенством, которое здорово отличается от бесенья. Потому что бесенье – это переизбыток хлопов, топов и прыгов, выпускаемых без поводов. А бешенство – это только переизбыток поводов для выпуска хлопов, топов и прыгов.

  Взрослые люди стесняются беситься. Они не понимают, как можно без всякой причины кидаться подушками и ощущать при этом полное счастье. Вряд ли они сознают, что всякая порядочная подушка, которой кидаются, сама должна ощущать от этого процесса счастье. (Нам почему-то кажется, что подушки по своей форме и структуре как-то вообще созданы для полётов, и весьма тоскуют при сугубо постельном режиме).

  А ребёнок не может без бесенья потому, что ещё, слава Богу, не знает, что такое бешенство. Его эмоции при хождении на ушах чисто позитивны, что гораздо естественнее, чем эмоции взрослого, который встаёт на уши только затем, чтобы выплеснуть свой гнев. Гнев можно выплёскивать и в нормальном положении, а вот стоять на ушах логичней как раз во славу жизни.

  Обычно бесенье подразделяют на два условных вида: а) ликующее ощекатывание и б) непримиримое глупование. Первый вид относят к бесенью физическому, второй – к умственному, вернее, к глупственному.

  Ликующее ощекатывание – это когда ребёнок желает щекотать у мира под мышкой, кошкой, собакой (см. выше) и пр. Ребёнку так весело, что он хочет любыми способами рассмешить шифоньер, диван, тётю Люсю, тополь во дворе и сосиску с макаронами. Если вы в этот момент попадёте ему под руку (или под макароны) – не взыщите, сами виноваты. Впрочем, можете попробовать с ним на пару – уверяю вас, это очень забавно, когда въедете в суть и вспомните себя в столь же нежном возрасте.

  Непримиримое глупование – это более интеллектуальный вид бесенья, когда ребёнок желает побыть какое-то время глупым и замучить вас ужаснейшими вопросами по принципу нескончаемой цепочки (- Почему птичка виляет хвостиком? – Ей весело. – Почему ей весело? – Тебя увидела. – Почему меня увидела? – Потому, что ты тут идёшь. – Почему я тут иду? – Потому, что другой дороги нет. – Почему другой дороги нет? – Потому, что не проложили. – Почему не проложили? - Потому, что дураки. – Почему дураки? – Потому, что если бы они проложили другую дорогу, ты бы шёл по одной, а я – по другой.) Последние ответы как раз подразумевают близость взрослого к одной из стадий бешенства.

  Но не стоит относиться к этому так трагично: ребёнок просто иронично развлекается, а заодно и стимулирует ваши давным-давно закосневшие соображательные способности. Так что опять же вы должны быть ему только благодарны.

  Заплача 2.

  Проследите, как бесятся: а) пылесос; б) кактус; в) ветер; г) поросёнок; д) весы у толстенькой продавщицы; е) электрофонарик. Результаты наблюдений запишите не бешеным карандашом.

  Свернуть
• § 5. Ребёнок медитирует

  «Да, конечно это у него чешутся зубки», - говорим мы, вытаскивая у ребёнка изо рта огородный шланг для поливки цветов. «Должно быть, здорово они чешутся», - повторяем мы на следующий день, извлекая оттуда же папину правую гантелю. «Это прям зубная чесотка какая-то», - пожимаем мы плечами, вынимая оттуда немного позже свежесодранные клочки обоев.

  Чешутся, чешутся. Но дело, конечно, не только в них. Когда у нас резался зуб мудрости, мы же не совали в рот всякое разное (или все остальные зубы – зубы глупости?) Кроме того, очень часты тенденции проглатывания ребёнком соваемого. А это вовсе не значит, что у него чешется и в желудке.

  «Ты что голодный?» Молоко, каша, булочка и тыквенное пюре. Пузо раздулось, как попа невезучего рыболова. Зачем он тогда ещё закусывает свой завтрак свежим тапочком?

  Он медитирует. Для него поглощение несъедобной еды есть один из бессознательно-религиозных обрядовых актов.

  Один мой знакомый ребёнок одного года от роду предавался следующей медитации: садился на берегу озера перед закатом с открытым ртом, омывал ноги в волне, недвижными зрачками глядел на краски солнца и при этом медленно и непрерывно ел песок. Великолепно, не правда ли? Другое дело, что его медитацию то и дело прерывали: он не успевал съесть даже горсть песка, как его засекали и шлёпали за чрезмерную сакральность обряда.

  Медитация ребёнка есть глубокое познавательное общение с миром.

  Взрослый человек медитирует (или молится), дабы установить связь с вневременным и/или внеземным. Ребёнку незачем это делать – он и так пока почти не от мира сего (и не от времени). Поэтому ему необходимо, напротив, познать диалектику мира, в котором он очутился. И вот он медитирует откуда-то из своего бытия, активно пробуя на вкус наше бытие и приноравливаясь к нему.

  Но это, повторяю, только в одном случае. В других случаях медитация имеет совершенно иной характер.

  Весьма популярен тип медитации «На горшке». Полагаем, что по количеству затрачиваемого времени это самая раздражающая взрослых медитация.

  Чего он там так долго сидит и даже не прилагает никаких выдыхательных усилий?

  Не мешайте ему. Он общается с миром, в которым ему предстоит жить и какать ещё очень-очень много лет. В том пространстве, откуда он возник, будьте покойны, каканья не существует. Дайте ему привыкнуть к миру, в котором есть такая забавная штука.

  Медитация «Пускание слюней в тарелку» наводит на мысль, что дитя желает на первых порах смягчить для себя непривычность еды нового мира собственным органическим элементом.

  Медитация «Медленно и с невозмутимым лицом писаю в памперс» – блестящий пример достижения полнейшей релаксации, гармонии и доверия к миру.

  Самая распространённая медитация, придуманная, кстати, как ни странно, взрослыми, называется «Сосание соски».

  Но есть и узкокультовые медитации, практикуемые только редкими, особенно одарёнными на мистическом уровне детьми (ещё раз напомним: для ребёнка мистика – это всё, что для нас уже является реальностью и наоборот). Таковы, например, акты «Задумчивое разрисовывание себя фломастером», «Исследование бяки», «Ловля падающего снега языком», «Страшное колочение по клавишам пианино», «Глубокомысленное обнимание холодильника» и др.

  Очень часто бывает, что обычное для ребёнка состояние плавно становится медитацией. Так, например, целенаправленный плач по инерции переходит в абстрактный, когда ребёнок забывает конкретную тему плача. В этом случае, плач становится уже таинством под названием «Зачем вообще я попал в этот мир».

  Некоторые медитации могут иметь для мира бессознательно-угрожающий характер. Типичная для этого разряда – медитация «Мучение кошки». Хотя адепт в это время находится в трансе и не помышляет причинить кому-то вред, его активное исследование одного из объектов мира чревато для последнего неприятными ощущениями. Впрочем, обычно объект выводит адепта из транса пронзительным звуковым сигналом.

  Теорёва 2. Самая ранняя медитация – сосание пальца в животе у мамы.

  Д о к а з а т е л ь с т в о. В пространстве, из которого приходит ребёнок, не существует осознания себя, как физического (и даже духовного) «Я». В этом пространстве всё живое обитает в преддверии индивидуальности. Индивидуальность обретает себя при соединении клеток мамы и папы – именно тогда из сна (СОН – Сфера Общей Невинности, см. след. параграф) выделяется органически отдельное существо, чтобы начать свой путь в нашем мире. Ребёнок у мамы в животе - это существо, нашедшее себя, впервые осознавшее себя, как индивидуальность, привыкающее к тому, что оно есть особо. И соответственно, ребёнок начинает устанавливать контакт с миром, в котором ему предстоит обитать. Его палец – это самое близкое, что есть рядом с ним из другого мира (ибо всё его тело, повторяем, это уже принадлежность нашего мира). И ребёнок начинает общение с новым миром с себя самого, то есть медитирует, посасывая свой собственный палец. Теорёва доказана.

  Свернуть
• § 6. Ребёнок спит

  Традиционный вопрос «Почему, взрослея, мы практически перестаём летать во сне» получает в детствоведении новый ответ. Дело в том, что детские сны – это возвращение в реальность, из которой ребёнок приходит в наш мир. Обратно в эту реальность (Сферу Общей Невинности, сокращённо – СОН) можно попасть только по воздуху. Славный символический пример этому – Питер Пэн.

  Погружаясь в дремоту, совсем маленький ребёнок тотчас вылетает из колыбели и отправляется в СОН, по которой уже успел соскучиться. Так специально устроено, чтобы он постепенно отвыкал от той области, в которой до рождения пребывал всё время. Особенно зоркие родители могут видеть, как их ребёнок, покружив по комнате, тихонько вылетает в окошко, притворяясь, однако, при этом, что мирно лежит в кроватке.

  Притворяться они мастера (см. следующий параграф). Вот же он, вот же лежит. Нет, его тут нету на самом деле. На самом деле он ушёл в СОН.

  Там он на время снова теряет свою индивидуальность, соединяется с неосознанным неорганическим «над-я» и черпает новый заряд невинности и спокойствия, позволяющий ему пережить ещё несколько дней нежного детства в нашем мире.

  Потом он прилетает обратно.

  Вся жизнь ребёнка от рождения до двух-трёх лет – это соотношение двух измерений бытия – реальности-сна и сна-реальности. Наша реальность постепенно становится более объёмной и объективной, чем СОН, более довлеющей, хотя в первые дни своей жизни ребёнок определённо чувствует нереальность нашего бытия и реальность бытия СОН.

  Иногда ребёнок ностальгирует по СОН, и тогда он начинает вопить. Ему не хватает заряда уверенности и спокойствия для этого мира. В этом случае мы поскорее укладываем его поспать, и возвращается он совершенно счастливый и осоловевший.

  Хныкающий вечером ребёнок – не просто уставший ребёнок. Это ребёнок, соскучившийся по сну, вернее, по СОНу.

  Иногда он сосёт во сне палец. Это чтобы не потеряться. Многие плохо запоминают дорогу обратно в нашу реальность, и неосознанно хватаются за первое то, что определяет в них органическую принадлежность к этому миру (см. теорёву 2), дабы не заблудиться и вернуться обратно. Некоторые вообще не желают возвращаться. Эти спят первое время по двадцать пять часов в сутки, и хватание титьки в антрактах – единственное, что ещё доказывает их принадлежность к нашей реальности.

  Взрослея, человек отвыкает от Сферы Общей Невинности. Сон приобретает для него инерционное значение – он спит по привычке, думая, что восстанавливает силы, но всё реже и реже возвращается в настоящий СОН. Скорее всего, его формирующаяся индивидуальность мешает ему пролезать в измерение, где всё индивидуальное отвергается.

  Иные взрослые всю жизнь потом неосознанно ищут во сне СОН. Некоторые пытаются, смешно сказать, искать СОН, не заснув. Отсюда – бесСОНница. Взрослый человек, лежащий ночью в постели и считающий слонов, перепрыгивающих через палочку, - явно тип, подсознательно ищущий Сферу Общей Невинности. Просто он не хочет себе в этом признаться.

  Везучие дети, те, которые никогда не взрослеют (о таких мы говорили в первой главе) умудряются летать в СОН всю жизнь. Обычно такие дети, даже если они уже носят бороду, обладают всеми типичными признаками: у них миниатюрная, но цельная душа, они вечно всему удивляются, не имеют авторитарной индивидуальности, здорово любят поспать и не прочь побеситься, особенно с маленькими детьми.

  Некоторые из них даже не прочь научить возвращаться в СОН остальных.

  Один мальчик дожил до тридцати трёх лет и стал проповедовать СОН на Земле, но его не хотели слушать, потому что реальность была слишком дурна, чтобы её можно было сделать столь же невинной.

  Другой мальчик объявил, что вся реальность и есть не более чем СОН, но его тоже не захотели слушать, потому что реальность была слишком материальной, чтобы стать СОНом.

  Были и такие хитрые дети, которые говорили, что СОН не существует, потому что они хотели наслаждаться им в одиночку.

  Появлялись и те, кто утверждали, что им знаком СОН, но на самом деле о нём давно уже забыли, потому что душа у них была громоздкой и понадкусанной.

  Почему подобных провозвестников так много?

  Потому, что все хотят снова научиться летать.

  Заплача 3. Определите, насколько вы ещё ребёнок:

  п.1) Когда слоны, которых вы считаете, чтобы заснуть, станут невероятно лёгкими и воздушными, будут скакать через палочку с очаровательной грациозностью и к тому же порозовеют, оседлайте в прыжке одного из таких слонов и заставьте трепетать его прозрачные крылья.

  п.2) Не сосредотачиваясь на своих ощущениях, постарайтесь потрепетать крыльями так же (да, у вас они тоже появились).

  п.3) Отпустите слона – вы уже можете самостоятельно висеть в воздухе. Вы порозовели и вас щекочет невидимая газировка.

  п.4) Вы различаете перед собой открытую форточку вашей комнаты. Остальные предметы не видны, даже если наяву в комнате горит свет.

  п.5) Вы сами не поняли, как вылетели в форточку и со звенящей скоростью вышли за пределы воздуха, звёзд, собственных чувств и себя самого. Дальнейшие ваши ощущения принадлежат области СОН и не поддаются описанию.

  Степень вашего ребёнкства – степень достижения вами как можно большего пункта:

  п.1) – незначительная (малоребятая),

  п.2) – малая (трепекрылая),

  п.3) – вполнехая (обратимая),

  п.4) – явная (воплотимая),

  п.5) – определённая (СОНатная).

  Свернуть
• § 7. Ребёнок притворяется

  Бросьте разговоры об эгоизме ребёнка и невесть откуда взявшихся театральных способностях. Не судите по себе. Он притворяется с единственной благородной целью: чтобы не напугать вас.

  Очень часто просто для того, чтобы вы не упали в обморок, заглянув в область, из которой сами вышли много лет назад, но теперь успешно позабыли её, он притворяется изо всех сил - жалеет вас.

  Вылетая в СОН, он притворяется, что лежит в колыбели. Ему не улыбается перспектива ваших глаз размером с тазик для купанья при виде его, ускользающего в окно. Пэн Пэном, а реальность - реальностью (он-то как раз реалист, мы уже об этом говорили; и он реально знает, что показывать вам, а что - нет).

  Да, он притворяется, когда говорит сладко: "Я тебя люблю". Ещё бы! Ведь на самом деле он любит вас невыразимо, так, как любит вас, вышедших из невинности, сама невинность, в которую вы когда-нибудь возвратитесь... Его любовь светлее слов и нежнее молчания. Эту любовь порой даже опасно (особенно для вас) выражать. Поэтому я тоже не могу выразить, как он вас любит. А вы требуете от него, чтобы он, малява, выражал свою любовь словами, да ещё порой подспудно обещаете купить за это тот красивый автомобильчик в витрине!

  То же самое с другими репликами. Он всегда притворяется после того, как вы ему говорите: "Скажи тёте Мане спасибо за конфетку", "Пожелай дяде Гене спокойной ночи", "Помаши бабе Любе ручкой". На самом деле внутри себя он и неосознанно спасибит, и широко спокойночит, и мудро прощается... Но говоря эти слова, он играет в игру, предложенную вами, которая гораздо более грубей и фальшивей, чем то, что он испытывает при прощании с любимой Любой-бабой.

  Ещё он притворяется, что учится всему у вас, а не у тех мыслей, которые его ловят. Он не может рассказать про эти летающие создания, хотя подозревает, что в своё время вы научились думать тоже у них.

  Очень-очень часто он притворяется, что растёт. Только потому, что вы часто окружаете его и начинаете говорить: "Ах, какой уже большой!" Он удивляется вашему нетерпению и старательно увеличивается в размерах, оставаясь совершенным дитём. Иногда, повторяю, до старости.

  (Такие дети обычно умеют здорово скрываться при игре в прятки, потому что они на самом деле гораздо меньше, чем другие думают. Я знаю одного увальня, который залез в своё пальто на вешалке и обрёл свой реальный маленький размер - его ищут до сих пор, а я, зная его секрет, нет-нет да и опущу незаметно ему в рукав пару котлет, чтобы он там не проголодался.)

  Вообще иногда ребёнок недоумевает, зачем от него требуют столько глупостей. Его безаппетитного заставляют есть ложку за маму или за папу. То ли наподобие рюмки водки за их здоровье, то ли мама и папа сидят жутко голодные и ребёнок наедается за них. Он притворяется, что ест за них, хотя при этом испытывает такие ощущения, что ест скорее за свои будущие неврозы.

  Иногда его заставляют показать язык, когда взрослым кажется, что он болен. Надо сказать, что не один взрослый доподлинно не знает, каким должен быть в идеале язык ребёнка, потому что все языки разные. Я на своём веку видел языки:

   

  Цвет	Консистенция	Характер	Форма
  Красные	Гладко-сухие	Испуганные	Продольно-острые
  Бурые	Шершаво-мокрые	Демонстративные	Приплюснутые
  Бежево-пёстрые	Мягко-липкие	Упрямые	Округлые
  Чернильные	Твёрдо-скользкие	Брезгливые	Не влезающие в рот

   

  Ребёнок притворяется, что взрослые действительно мудры и могут определить что-то по его языку. Он с видимой охотой показывает язык, но ирония заставляет это его делать несколько дольше, чем от него требуют.

  Подобным притворством-иронией, кстати, является и непримиримое глупование (см.), обыгрывающее и смеющееся над так называемой взрослой мудростью.

  Но в большинстве своём ребёнок жалеет взрослого. Поэтому притворяется более прозаичным и глупым, чем на самом деле. Некоторые дети к этому, кстати, быстро привыкают и глупеют на самом деле. Это привыкание - одна из стимулирующих причин последующего взросления.

  Теорёва 3. Притворство взрослого отличается от притворства ребёнка тем, что взрослый притворяется умнее, чем он есть на самом деле, а ребёнок - наоборот.

  Д о к а з а т е л ь с т в о. Очень просто. Возьмём ребёнка и взрослого и зададим им одинаковый вопрос, например: "Зачем улитка таскает с собой свой домик?" Ребёнок посмотрит на нас смеющимся глазом и скажет: "Не знаю". А взрослый глянет совершенно недремлющим и серьёзным оком и скажет: "Знаю, потому что...и т.д." Теорёва доказана.

  Свернуть
• § 8. Из сочинений, не написанных ребёнком

  Ниже приводятся несколько выдержек из ранних (внесознательных, не путать с сознательным вундеркинизмом) детских сочинений, которые дети не успевают записывать в силу своего возраста. Эта глава – практический материал для самостоятельной проработки и анализа. Следует помнить, что, обитая в нескольких измерениях поочерёдно, а то и параллельно, ребёнок видит гораздо больше нашего.

  Иногда в скобках даются варианты ненаписанного в силу неуклюжести и одиозности слов.

   

  Фрагмент 1

  (автор: мальчик двух с половиной лет).

  «Папа хо по комнате, за ним хо тень. Папа хо поймать что-то важное в своей жизни, но не знает, что это важное - тень, которая за ним хо. Тень не хо, чтоб её поймали. Тень хохо над папой.

  Когда папа ложится спать, тень станет жалеть папу. И она ляжет на краешек папиной подушки, но очень немятно, чтобы не разбудить его.

  Когда я хо поймать папину тень, я шумю. Папа сердится, он не понимает, он говорит, что нехо так шуметь. Тень хохо над папой и мной».

   

  Фрагмент 2

  (автор: девочка четырёх лет).

  «Всегда в саду.

  Бабушка всегда в саду (сад всегда в бабушке).

  Иногда бабушка делает вид (вид делает бабушку), что приходит из сада к нам домой, приносит что-то.

  В саду помидоры, яблоки, деревья, цветоки.

  Бабушка не приходит к нам, бабушка всегда в саду. Когда я приезжала в сад к бабушке, там была бабушка. Она цвела и сад был.

  Бабушка в саду, только в саду.

  Мне сказали, что бабушка умрёт (бабушку не любят живую). Но бабушка не умирает и не приходит к нам (на самом деле), потому что она (будет и есть) в саду».

   

  Фрагмент 3

  (автор: мальчик трёх лет).

  «Ты рисуешь непонятно что, - тёня говорит. Ты рисуешь неизвестно как, - тёня говорит. Я - душа карандаша, карандашу не нужно что и как, - карандаш говорит.

  Карандашу нужно показать своё цвйтное, красное или фиолетное, вот и всё заветное, - карандаш говорит.

  Карандаш живёт, чтобы выразить свой цвет, - я говорю.

  Рисуйте свои солны и подсолны, домики и до-ми-ля, рисуйте всё, что живёт, но оно ведь и так живёт, зачем его рисовать? – цвет говорит.

  Я буду рисовать цвет карандаша, - я говорю».

   

  Фрагмент 4

  (авторы: дети от года до шестидесяти восьми лет).

  «Наблюдения.

  …Ыбки в акваиуме плакают, когда на кухне жалят ыбу.

  …Не все видят Будю. А Будя утлом вклютяет шум машины в окне, мы плосыпаемся.

  …Телефону всё лавно.

  …Когда мама кулит папилосу, я вхозу в дым и становлюсь стласным-стласным. Ар-р-р-р-рррр!

  …Когда я убил комала, он успел взвизгануть.

  …Сегодня меня поймало столько мыслей, сто меня тоснит. Завтра папа обесял купить мне пистолет. Испудуются!

  …Снег вкуснее молозеного. Но молозеное вынадо (принято) любить.

  …Под одеялом никогда не стласно от тех, кого плидумали, стобы я сколее спал.

  …Дед всё влемя смеётся, потому сто у него нет волос на голове.

  …Солныско меня извинило…

  …Я люблю слусать лассказы папы, потому сто ничего не понимаю».

   

  Фрагмент 5

  (автор: девочка четырёх с половиной лет).

  «Кукла я и платье я,

  Буду одевать ей я,

  Кукла плачет (это я),

  Кукла в платье (это я).

   

  Дочка я и мама я,

  Домик я и ванна я,

  Я игра, игрушка, крошка,

  Я взаправда с понарошкой.

   

  Всё на свете это я.

  Имя Света у меня.

  Кукла я и платье я,

  Правда я и сказка я».

   

  Фрагмент 6

  (автор: ребёнок, которому две тысячи лет).

  «…Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится…Пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие.

  Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдёт в него».

  Свернуть
• § 9. Оставленный ребёнок

  Чаще всего ребёнка оставляют через несколько недель после его появления в нашем измерении, когда он ещё не родился, но уже выявил себя в животе у мамы (см. параграф 5, теорёву и доказательство 2). Это оставление является самым ужасным и распространённым, и добавить тут нечего.

  Реже ребёнка оставляют после рождения. Для этого акта существуют специально продуманное строение с уютным названием «детский дом». От кошкиного дома он отличается тем, что маленьких котят в него пускают, а вот сгорит он когда-нибудь вряд ли (я не отказал бы себе в удовольствии видеть, как это благообразное учреждение сжигается за ненужностью). Нет другого такого места, где дети так быстро взрослеют. Детский дом – настоящий институт быстрого взросления, его задача – воспитывать подлинных тёнь и дянь, никогда не знавших, что такое быть ребёнком, иметь маму и папу и ходить с ними за руку в зоопарк, чтобы смотреть на жирафа, жирафу и жирафика.

  Помимо этих известных способов оставления ребёнка существует множество тайных методов отделаться от него на протяжении всей его жизни. Сегодня мы попытаемся раскрыть их.

  Распространённый метод забыть о своём ребёнке – это постоянно помнить о том, что его надо накормить и одеть. Для многих взрослых ребёнок превращается в объект исключительно двух этих забот. Они даже не подозревают, что забот у них должно быть гораздо больше, а именно: хулиганское валянье на диване, вправление костей велосипеду, кукольный театр подъездного масштаба, проектирование и постройка скульптуры временного типа «Снежная баба», прослушивание в лесу звуков бытия, фотографирование кошки, которая не желает фотографироваться, ролевое чтение «Царя Салтана» (подключение дедушки в роли тридцати трёх богатырей с Черномором и бабушки в роли белочки) и пр. Ребёнок, редко или никогда не испытывающий с родителями таких многообразных безобразий, совершенно оставлен. Но, будьте покойны, в одиночестве он не заскучает. Его воспитает телевизор, его интересы сформирует тот пропитый дворовый авторитет в подворотне, а в тонкостях жизни научит разбираться гороскоп.

  Некоторые родители таким образом успешно забывают двух, а то и трёх своих детей. Причём чем больше они их рожают, тем сильнее в целом о них забывают. Накормить бы и одеть.

  Альтернативный вышеописанному способ забыть ребёнка – это, напротив, возиться с ним до умопомрачения, сделав упор на заложенную в него якобы гениальность (см. параграф 3, теорёву и доказательство № 1). Ребёнка отдают в пятнадцать кружков, двадцать студий, двадцать пять секций и вдобавок на парочку частных курсов. В свободные от этого секунды ребёнку прочитывают вслух Гёте под звуки Гайдна, играют Шопена под строки Шиллера или тычут носом в Баха под краски Босха. Чтобы он не засиделся, его гоняют между диетическим обедом и дианетическим полдником пятьсот метров вокруг дворовой песочницы без права остановки, а на ночь разучивают с ним экстатические молитвы новейшего религиозного общества «Отходящие воды».

  У такого ребёнка нет ни одного мгновения в жизни, чтобы побыть ребёнком. Родители видят в нём только будущего взрослого и закидывают в него удобряющий материал лопатами, уминая и утрамбовывая, чтобы когда-нибудь он поразил мир одним из своих гениальных очкастых открытий. Ни к чему подобному это не приводит, кроме того, что ребёнок реально и прочно всеми забыт.

  Разумеется, в результате всех этих оставлений дети очень быстро вырастают. (Кстати, чуть не забыл, существует ещё эффективное оставление под названием «Скорей бы ты уж вырос, что ли».)

  Но те дети, которые ухитряются всё-таки не вырасти и остаться детьми и в тридцать, и в сорок лет, натыкаются на самый больной вариант оставления.

  Это оставление обществом.

  Общество обзывает их «инфантильными». Их душевную невинность нарекают глупостью, удивление к бытию – идиотизмом, бытовую неприхотливость – нищетой, способность к СОНу – парением в розовых облаках, хотя там совсем не розовые и не облака.

  Их бросают возлюбленные, над ними за спиной хихикают приятели, а родители, удивляясь что из их малышей выросли те же малыши, отечески толкуют, «что пора бы поумнеть, и вообще ты ходишь в рваных ботинках, а в бороде наверняка завелись тролли». С последним они охотно соглашаются, потому что это действительно так.

  Такие дети обычно умирают под старость одни, в тщательно зашторенной однокомнатной квартирке, и при этом можно слышать, как кто-то маленький, чудесный и совершенно невидимый плачет у них под дверью.

  Заплача 4.

  Найдите оставленного любым способом и в любом возрасте ребёнка, подойдите к нему, осторожно, ласково и не походя погладьте по голове.

  Опыт повторяйте неоднократно и не с одним оставленным ребёнком.

  Свернуть
• § 10. На чём заканчивается ребёнок

  И всё-таки, спросят меня теперь, где же истинная граница между ребёнком и взрослым?

  Прежде чем ответить на этот вопрос, уясним для себя одну важную вещь.

  Когда взрослый говорит, кричит, решает, указывает, рекомендует ребёнку – взрослый чувствует себя правым. Взрослым вообще свойственно чувствовать себя правыми.

  А ребёнок никогда не чувствует себя правым.

  Хотя ребёнок изначально прав во всём, он не чувствует себя правым, ибо соблюдает послушание взрослому.

  Ребёнок доверяет взрослому, любит его, понимает его – и зачастую подсознательно жертвует в этом понимании своей правотой во благо неправоты взрослого.

  И не только взрослого. Но и всего окружающего мира.

  У ребёнка правы голуби и улицы, автобусы и деревья, дома и облака. У ребёнка правы все, потому что он не обладает личной правотой. Ему не нужно этого. Он считает, что всё вокруг правильно, что всё вокруг гармонично, и ему не нужно настаивать на индивидуальной правильности – нужно, наоборот, учиться гармонии у мира.

  У ребёнка нет своей истины.

  Ребёнок сам есть истина бытия.

  Открою секрет, который на первый взгляд не имеет к нашей науке никакого отношения.

  Знаете, почему в мире столько ссор и непониманий?

  Потому что у каждого взрослого своя истина. И у всякой истины своя правота. И у каждой правоты своя обида на другую правоту. И каждая правота считает другую правоту злом.

  На самом деле на Земле очень мало настоящего зла. Зато есть много правот. И любая правота (кроме своей) для каждого взрослого – зло.

  Ты зачем срезал белый гладиолус?

  Подарить сестре на день рождения.

  А ты знаешь, сколько я его выращивала? Ты знаешь, сколько я над ним тряслась? Ты знаешь, как я его берегла? А ты взял и убил его! (Вот моя правота.)

  А ты знаешь, что сестра больна? И что лежит, и не может выйти в сад? И тебе цветок важнее её жизни и здоровья? Не путай растения и человеческие души! (Вот моя правота.)

  А ты знаешь, что мне сказал святой отец, когда увидел этот гладиолус? Он сказал, что это моя душа, и что я вырастила её для красоты и жизни, и что если кто-то сорвёт её – я умру! (Вот моя правота.)

  А зачем тебе твоя душа, если ты не можешь с ней спасти другую душу? (Вот моя правота.)

  Ты ждёшь моей смерти, ты слышал, что сказал святой отец, ты назло сорвал гладиолус! (Вот моя правота).

  А ты ждёшь смерти моей сестры! (Вот моя правота.)

  Это были двое взрослых.

  Ты зачем срезал белый гладиолус?

  Подарить маме.

  Ах ты, разбойник! Я ночей не спала, тряслась над ним, водичкой брызгала, красоту такую выращивала, а ты взял и погубил! (Вот моя правота.)

  Бабушка, извини, извини, извини, извини, пожалуйста! (Бабушка, поджав губы, направляется прочь.) Ну ба-ааааааа… Прости, прости, я хотел только для мамы…Я не буду НИКОГДА больше рвать…Я его в воду поставил, маме было хорошо, он меня тоже простит! Я пойду прощусь у него. Гладиольчик, прости меня, я больше НИКОГДА тебя рвать не буду! Я твоих деток поливать буду, у меня мама болеет!

  Это были взрослый и ребёнок.

  Можно вот этот?

  Можно. А этот красивее.

  Он нас простит, чтобы мама выздоровела.

  Прости нас.

  А бабушка не простит.

  А мы ей яблоки поможем; она тоже простит.

  А почему яблоки рвать можно, а гладиолусы нельзя?

  Гладиолусы не едят.

  Не едят.

  Зато на них смотрят и говорят «ух».

  Ну и что, я тоже, если вкусное яблоко, говорю «ух».

  Там банка в кухне, возьми и воды туда.

  Мама проснётся, а перед ней – гладиолус.

  Это были два ребёнка.

  Когда ребёнок перестаёт верить собственной неправоте, начинает искать неправоту во взрослых и во всём мире – это значит, что он заканчивается. Это значит, что он перестал находить во всём гармонию, потому что заметил в этой гармонии своё присутствие. Заметил, какой он маленький, неправый и удивлённый. Заметил – и стал искать собственную правоту, чтобы победить своё смирение.

  Теперь он будет занят топтанием на субъективной истине, бесконечными спорами, анализом привычности и обыденности мира вне своей правоты. Он освоит собственноручную ловлю нужных мыслей, перестанет стоять с открытым ртом, прислушиваться и приглядываться к очевидной правде бытия.

  Он станет взрослым. И он сможет родить собственного ребёнка, чтобы с ним на несколько мгновений вспомнить, что есть истина.

  Один мальчик был всегда прав, и он вряд ли осознавал это в полной мере. Но его окружало слишком много взрослых, считающих себя правыми. И взрослые захотели погубить этого мальчика с его правотой. И мальчик об этом знал.

  И он подумал: «Я это знаю, и этого можно избежать. Но ведь я так люблю их всех и так им верю. Если это должно произойти, если они правы – пусть это произойдёт. Это будет для меня гораздо лучше, чем я признаю себя правым, но перестану им верить».

  И он поверил им, и они погубили его. Но он, конечно, не умер, потому что, конечно, был прав. Только он был прав потому, что не хотел знать об этом. Ведь любой, кто знает, что он прав, уже не прав, потому что он – взрослый.

  Я тоже совсем не уверен в правоте того, чему вас тут научил. Поэтому сейчас вы можете вместо повторения пройденного спокойно отложить эту книгу, пойти и, расслабившись, выпить чашку хорошего чая с лимоном, крепенького кофе, а то чего-нибудь ещё покрепче.

  А мне, пожалуй, хватит и молока.

  Свернуть

Художник - Дима ПРОКОПЬЕВ

Рецензия на книгу "Введение в детствоведение"

наверх